Расшифровка - Часть 1

Об ощущении себя иным в обществе
Тим: «Я не думаю, что я искал этого пути, я думаю, это то, что общество имеет тенденцию делать с людьми. Не только со мной, со всеми. Они говорят всем: ты – это, а ты – вот это. Каждого помещают в какую-то категорию, это как… Через некоторое время ты начинаешь понимать, что это опечаливает тебя, потому что тебе это просто не нравится! Это есть всегда».
- Ты имеешь в виду, что человек начинает стремиться оправдывать ожидания других людей?
Тим: «Да. Это так странно, когда люди говорят, что ты  - вот это, а это не обязательно так, как ты чувствуешь себя на самом деле. Ты всегда споришь относительно того, что говорят про тебя люди и что ты чувствуешь на самом деле. Когда ты еще маленький, и не имеешь контекста, люди постоянно говорят тебе что-то, но это не обязательно то, что ты чувствуешь. Это заставляет тебя становиться очень внутренним, грустным, или одиноким, или странным. Ты думаешь: так я ТО или я – это то что у меня внутри? Это очень смущает тебя на самом деле».
- Тебя всегда привлекали праздники, почему?
Тим: «Я думаю, что когда ты вырос Бербанке… Многие думают, что это среда кинозвезд. Нет. Среда пригорода очень скудная, нет эмоций, ничего не происходит, нет глубины ни в чем. А в эти времена года [во время праздников – прим.перев.] есть образы, которые представляют сами себя. Ты приходишь в магазин и: «Вау! Рождественская хрень!» Или Хэллоуинская хрень. Ты просто пытаешься иметь дела с такой средой. Во время праздников ты максимально можешь создавать что-то».
- Мне кажется, что для тебя каждый день праздник.
Тим: *воздев руки* «Каждый день это праздник, да!!!  В Голливуде. Н-да. Хотелось бы мне чувствовать всегда так же сильно, как когда ты видишь изображения, которые тебе нравятся и пытаться каким-то образом создавать их. В этом плане да, ты пытаешься создавать вещи, пытаясь сделать это лучшим образом».
-Ты вырос в Бербанке. Встречаются ли тебе сейчас люди, с которыми ты рос?
«Я прохожу мимо людей из универа и из старшей школы. Да. Я на самом деле не многих людей знал в старшей школе. Это та-а-ак странно! Очень странно. Это как… Это как… Жизнь очень странная! Я не знал никого из этих людей хорошо. Эти люди… Некоторые из этих людей были всеобщими любимцами в школе, а теперь они… очень пугающи! Это странно!!! А люди, которых мучали, они теперь невероятны! Это одна из странных вещей, которые я могу сказать о жизни. Люди, которых в школе мучали до такой степени, что они начинали думать, что родились по ошибке, теперь замечательны! Это люди, которые пережили те мучения».
- Ты – один из таких?
Тим: «Ну… Хммм… Посмотрим, что случится!»
- Ты создавал какое-то изобразительное искусство, когда был ребенком?
Тим: «Да. Это очень хорошо. Это та вещь, которая спасает тебя, которая помогает тебе. И в этом тебе никто не может сказать, что тебе следует делать, а что не следует. Ты делаешь то, что ты хочешь, и это очень важно. Тебе все время говорят: не время, не место. Тебя все время принуждают:  «Нет! Нет! Нет!» И даже в школе: «Нет, не далей так, делай вот так!» Поэтому очень мило уходить в свой внутренний мир, где ты можешь делать что угодно. Это важно».
- Ты чувствовал себя одиноким?
Тим: «Конечно. Но я предпочитал так, вместо того что бы кто-то все время говорил тебе «нет!» про что-то. Так что-то такого рода одиночество – это окей».
- Твои родители не говорили тебе «нет» или ты просто игнорировал их?
Тим: «Я не могу вспомнить. Я не знаю».
- Что ты думаешь о сегодняшних детях? Они умеют выражать себя в искусстве?
Тим: «Я не знаю. У меня нет детей. У меня всегда было чувство, когда я рос, что я не был счастлив тем, что мне говорили, что я должен делать, что я должен смотреть. У меня есть собственное верование, что дети весьма умны, и что они должны смотреть и делать то, что они хотят смотреть и делать. Если их что-то напугает, они просто не будут смотреть это. Взрослые стараются напугать своих детей тем, что говорят им: «О, это слишком ужасно!» Я считаю, по крайней мере, для меня это так, что у детей есть на это барометры. Я считаю, что их сводит с ума то, что им говорят, что им смотреть, а что нет, и это делает их более странными и более поврежденными. Это как старые сказки – они ведь такие ужасающие. Я считаю, что они заставляют детей понять, насколько абстрактна жизнь. Эти абстрактные сюрреалистичные истории заставляют понять, что, возможно, то, что выглядит странно, не является на самом деле странным, это цель сказок».
- Ты до сих пор рисуешь, когда не делаешь фильмы?
Тим: «Да! Теперь я зарабатываю этим на жизнь! Я делаю это даже во сне. На Диснее я очень хорошо научился спать сидя с карандашом в руке. Я тогда мог рисовать что угодно, это было на самом деле здорово! Теперь я  зарабатываю этим на жизнь,  и это здорово!»
- Что бы ты рисовал, если бы не зарабатывал этим на жизнь?
Тим: «Образы приходят из всего. Это здорово. Я таким образом разрабатываю мой собственный процесс идей в голове. Это не из области интеллекта, ты просто сидишь и рисуешь, и образы начинают приходить. Это все время меняется. Я рисую, и какие-то образы начинают возвращаться ко мне, и тогда я начинаю пытаться думать о психологии. Это для меня замечательный способ разрабатывать идеи и вещи».
- Ты так анализируешь собственную работу?
Тим: «Когда приходит образ, ты начинаешь думать о его психологической стороне… Хм…  О том, что это значит. Сначала приходит рисунок, а потом ты думаешь, это намного интереснее и веселее так, в таком порядке».
- Таким образом ты экономишь деньги на психотерапевте.
Тим: «Да! Да! Намного лучше покупать  бумагу и карандаши, чем выкладывать чек на сто долларов каждую неделю».
-Ох, так ты знаешь цену?
Тим: «Да. Правда, теперь еще дороже. Та цена была в конце 80-ых, наверное. Я не знаю».
- Какая самая обычная вещь из тех, что ты делаешь? Удиви людей!
Тим: «Я думаю, что хожу в ванную, как и все остальные».
- Я знала, что ты так скажешь!!!
Тим: «Я думаю, что я, как и все, провожу треть… наверное, немного больше, чем треть жизни в кровати. Да, немного больше, когда я в депрессии. Не знаю. Нам всем нужно есть, спать… В среднем… Я на самом деле не знаю, что сказать, я сам не знаю, что я делаю!»
- Ты ходишь в «Трифти» [сервис супермаркетов]? Ты ходишь в аптеку?
Тим: «Мне больше нравится ходить в «Джеймсвей» [сеть  дискаунтных супермаркетов – прим.перев.]. Я могу проводить там часы и дни. Это как «Трифти», но там больше одежды для дома».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

Расшифровка - Часть 2

- В отличие от больших фильмом, этот [Кошмар перед Рождеством] кажется более особенным для тебя?
Тим: «Да, особенный, потому что идея этого была со мной давно, и теперь, много лет спустя, я все еще хотел сделать его, так что да, он особенный. Процесс такой длинный, и это здорово для меня, что это занимает так много времени, сама анимация занимает три года, но видеть, как сцены оживают, как персонажи оживают таким красивым образом – это самое волнующее на свете для меня».
- Расскажи нам, о чем фильм?
Тим: «Фильм про… У меня вообще-то проблемы с пересказом историй… Но я попробую! Это про… Это как… Это про то, что у наших праздников есть собственные миры. У Рождества есть Кристмас-Таун, а у Хэллойина есть Хэллоуин-Таун. Каждый из праздников имеет свой мир. Персонажи представляют собой эти праздники. И они не знают о существовании друг друга, служа только целям своего праздника. У Хэллоуин-Тауна есть лидер, Джек Скеллингтон, это элегантный скелет, который владеет самыми лучшими способами напугать, он владеет этим как искусством. Но он делает это так давно, что он устал от этого, ему не хватает чего-то… он ищет что-то… чувства внутри его не целостные. И однажды он натыкается на эти странные двери, когда идет по лесу, и каждая дверь ведет в свой мир. Джек влюбляется в дверь с Рождеством, он безумно влюбляется в эту дверь. И он решает, что это чувство – для него, после всех этих лет. Он решает, что для того, чтобы сделать Рождество, нужно просто сделать работу. Он крадет Санта-Клауса, но он не считает это преступлением, он действует в порыве своей страсти. Он хочет сделать Рождеством, но своими хэллоуиновскими глазницами. И заканчивается все тем, что он всех пугает, хотя он не думает, что пугает. По меньшей мере, у него было его собственное Рождество».
Просьба показать, как делается покадровая анимация. Тим достает игрушечного таракана.
Тим: «Итак, смотри. Давай использовать этого маленького таракана. Я видел настоящих тараканов. На самом деле только один кадр за раз. Передвигают ногу и делают кадр. Еще немного передвигают- еще один кадр. Это как в рисованной анимации, одно движение рисуется за раз, в итоге создается иллюзия движения. Это на самом деле болезненный процесс, я имею в виду, эти люди, они на самом деле… не так много людей, кто стал бы делать это. Это настоящие люди своего ремесла».
- Даже хотя это заняло 10 лет, ты взволнован сейчас.
Тим: «Да, я думаю, в данном случае время стал хорошей вещью, потому что теперь это выглядит очень хорошо, а в самом начале это выглядело плохо. И эта группа людей…. Так что кажется, что все произошло в правильное время, да. Это хорошо».
- Ты также собираешься работать над Эдом Вудом, верно?
Тим: «Да».
- О чем он будет?
Тим: «Ну, это… Это… Это про меня!»
- Расскажи нам как тем, кто вообще ничего не знает про это. О чем это? Когда мы это увидим? Ты взволнован по этому поводу?
Тим: «Я взволнован этим.  Я на самом деле не умею рассказывать! Это про плохого режиссера, с которым я соотношу себя. Это про людей, которые думают, что делают что-то великое, но на самом деле это не совсем так, а это здорово. Это про людей, которых рассматривают определенным образом, это про восприятие людей, это про потрясающие отношения Эда и Белы Лугоси в конце его жизни, что на самом деле красиво. Это просто про людей. Я не знаю. Это про… Это про… Ты знаешь… Не употребляя клише – это про то, что женская одежда иногда значит намного лучше, чем мужская. Когда ты идешь в магазин… Я не знаю…  Женская одежда намного лучше!»
- Ты очень заботишься о том, во что одет, не так ли? *показывает на одежду Тима* Ты всегда одет очень модно.
Тим: «Конечно. Конечно. То, что на мне, стоит четыре тысячи долларов».
- Ты будешь продюсировать Бэтман-3?
Тим: «Полагаю, да.  Я исполнительный продюсер. Я думаю, что я уже перемещаюсь в эру, где я буду только исполнительный продюсер.  Я буду исполнительный продюсер, точно».
_ То есть ты не будешь режиссером?
Тим: «Да. Фильм еще на ранних стадиях… Я не буду, да… я… эээ… ты знаешь… я… это как… я не знаю… там такие плохие образы… не знаю… Они собираются сделать то, что будет большим провальным уикендом…
Интервьюер дарит Тиму самодельный подарок.
Тим: «Вау! Я прицеплю это к моему белому костюму! У тебя заняло много времени, чтобы сделать это!»
- Ты делаешь так много для того, чтобы добиваться своих целей. Ты можешь сказать, что ты на своем собственном пути?
Тим: «Ох, черт, золотая медаль Олимпиады до сих пор не пришла ко мне! Может, в следующий раз… Я думаю, что ты всегда должен делать новые вещи. Игра становится  все жестче по мере того, как я продолжаю это. Но в то же время я чувствую, что чем больше это становится, тем больше есть путей. Это здорово. Я всегда чувствую, что есть что-то, что-то новое. Это здорово. Я  чувствую, что есть много целей для моего вдохновения и все такое».
- Какие у тебя мечты и надежды на будущее?
Тим: «Мое будущее – это… Я не знаю! В настоящее время все кажется как вращающаяся черная дыра, я не знаю. Нет. На самом деле у меня много надежд на будущее. О чем я должен говорить? О моем будущем? Окей. Ох… *изображает, что смотрит в будущее* Я вижу… что меня дразнит большой пончик…Я не знаю. Я вижу … Я не знаю… Я думаю, что все будет хорошо. Я не знаю, что случится. Это хорошо. Я заинтересован в том… чтобы не планировать вещи. Не знать, что случилось. Мне так намного больше нравится. Это хорошо, потому что все тебя удивляет. Это странно, но поэтому я чувствую, что мне повезло, я никогда не думал, что буду делать фильмы. Делать то, что я думал, что не способен делать, намного забавнее, намного удивительнее, и, ты знаешь, и… и…  Я чувствую так вообще про жизнь, про что угодно другое. Это здорово – не знать, не планировать. Просто увидеть, что случится.  А когда что-то хорошее случается, это на самом деле невероятно, это на самом деле здорово».

Описание самим Тимом своего фильма ошеломило меня. И прежде всего потому, что то, что он сказал, каждое слово, соответствует нашему, моему и Наташиному, представлению о фильме, о том, что в него вложено. Устав от одного и того же в своей жизни персонаж ищет чего-то, что заполнит его. И вот он безумно влюбляется. Но он не умеет правильно любить. Он воспринимает любовь как ремесло. И поэтому у него ничего не получается. Он остается с женщиной, которую не любит, но которая может скрасить его одиночество, в мире, который ему ненавистен. Он решает, что у него нет пути в прекрасный мир, но, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, он один раз попробовал.

"Для парня из Кентукки я - мистер неудачник", - строка из арии Джека Скеллингтона.

Я могу припомнить 4 случая из 20 века, когда Тим картинно произносил в начале монолога "У меня нет детей". Ему нравилось акцентировать то, что он не принадлежит к нуклаерной семье.

Когда у него появился Билли, начался период грандиозного молчания. Зато он выказывал себя Солсбери: "Стану ли я снимать детские фильмы с появлением ребенка? Да я скорее стану снимать хоррор или порно". Кстати, Тим выполнил обещание: Суини - это хоррор, Тени - это порно и хоррор.

Его первые слова о Билли были произнесены, когда тому было уже 6 лет.

Кстати, вы знаете какие-нибудь цитаты Тима о жизни с Хеленой Бонем-Картер, о совместном досуге с ней, о чем-то, что характеризовало его как хоть когда-то жившего с ней и детьми как с семьей? Я - нет.

У нас есть уже очень много цитат Тима из интервью разных лет, в которых он говорит, что любит спать, много спит, любит отходить ко сну, не жалеет времени на сон и т.п.

И только Хелена Бонем Картер на протяжении лет продолжала повторять, что он страдает от бессонницы ужасающим образом. Я пару лет пыталась понять это. И теперь я пришла к выводу для себя. Она придумала говорить это, чтобы оправдывать то, что они позорно для нее живут в разных домах. Привыкла и это стало мантрой.

Все интервью Денни, с которыми мы имели дело в связи с фильмами Алиса и Тени, наполнены грустью отверженного человека. Я не читала ничего, что не было бы в таком болезненном духе.

Глупо. Очень. Все равно что думать, что ослиными ушами можно заслонить солнце.

А иногда это не только глупо, но и страшно. Страшно, когда про Тима пишут, что он очень больной и немощный, например. Эти люди воистину не ведают, что творят. ПОКА.

Статья куратора Музея Современного Искусства Нью-Йрка (МОМА) о первой встрече с Тимом в первой половине 2008 года в доме Рекхама, который Тим купил 29 февраля 2008 года и с тех пор живет в нем.

«Последний в своем роде»
Автор: Джон Хе, помощник куратора МОМА
10 февраля 2010

Когда мы подошли к середине пятимесячной выставки Тима Бертона (22 ноября 2009 – 26 апреля 2010), я рефлексирую на тему того, какими могли бы быть наши первые впечатления о выставке как обычных посетителей. Надеюсь, таких, которые знакомы с фильмами Тима – знают ли они его как режиссера культового «Эдварад Руки-ножницы», новатора, создавшего «Кошмар перед Рождетвом», злобный разум, стоящий за неуважительным «Марс атакует!» или режиссера, создавшего сказку кровавого террора «Суини Тодд» - но все они будут удивлены увидеть другого Тима Бертона, демонстрирующего не только уникальный реквизит и раскадровки. Приблизительно 70 процентов экспонатов  выставки никогда не публиковались и не показывались публике. Эти работы, как личные, так и профессиональные, выполненные на бумаге или на холсте, или в качестве иллюстраций или скульптур, дают посетителям представление о Тиме как иллюстраторе, комиксисте, фотографе, поэте и о других его творческих ролях. Эти работы объединены интимной, личностной природой, каждая показывает особенный способ видения Тимом его собственного мира и персонажей, которые его населяют. Взгляд на приватное искусство Тима Бертона в МОМА похож на наш собственный взгляд во время нашей первой встречи в его студии в Лондоне почти два года назад…

Мы пришли по тихой жилой улочке в поисках студии Тима, прошли через арку с плющем, которая вела к двери старого английского дома. После того, как мы постучали при помощи старинного стучателя  (это единственный способ обвесить о нашем приходе), мы ждали ответа. Впервые лично, после месяцев переписки, мы встретились с персоналом Тима, и они казались такими знакомыми уже при первой встрече. Они отвели нас наверх по лестнице в кабинет Тима, где мы должны были встретиться с художником и обсудить выставку начистоту после месяцев предложений и кратких встреч. А теперь скажу для тех, кто этого не знает, что Тим Бертон – человек, наполненный энергией и изобилием – когда он говорит, его энтузиазм в темах разговора подчиняет комнату и его собеседников полностью. Во время этой изначальной дискуссии, я должен признаться, я был полностью растерян и поглощен мыслями. Единственной вещью, которая могла отвлечь меня от Тима и его искусства, была его картина в одиноком углу его кабинета.
Чтобы в точности воспроизвести тот момент, позвольте мне сделать предысторию.  Годы исследований и сотрудничеств подготовили нас к тому, что мы могли бы обнаружить в личном архиве Тима, но то, что мы узнали, было лишь маленькой толикой существующего.  Наша полуторадюймовая стопка фотокопий под названием «Работы Бертона, найденные в публичных источниках» стала, по грубому подсчету, примерно одной тридцатой того, что мы нашли в  архиве Тима в Лондоне. Представьте себе наше наслаждение!
Итак, «Последний в своем роде» (работа 1994 года) показывает существо так, как гласит название картины – три кружка на веретенообразных ногах в углу композиции из простой палитры серого и красного. Оно пробуждает сильные эмоции гонений, одиночества, стремлений – эта тема в большинстве фильмов Тима. Эти эмоции монументальнее, чем сама работа. Глядя на его неизвестную работу впервые, мы поняли, какую ответственность несем, имея привилегию принести его приватное искусство на публичную арену МОМА. Когда посетители переступают порог выставки, то «Последний в своем роде» становится первой работой, которую они видят.  Я полагаю, что эффект, который она произвела на меня во время первого просмотра, повторяется с каждым посетителем. Быть последнем в своем роде – не так уж и плохо на самом деле.

http://www.moma.org/explore/inside_out/ … f-its-kind

Тим уже в начале 90-ых использовал красный как вражеский и розовый как цвет иной любви. У него есть портрет двух влюбленных скелетов - существ, чей пол не важен. И их любовь была обозначена розовыми сердечками, такими же, какие появятся у сердце Джонни много лет спустя. А на Последнего В Своем Роде СВИРЕПО указывает красная спираль, как вытянутый вперед указательный палец, сопровождаемый криком: вот он, вот он, он урод, гнобите его. Последнего очень жаль. Он ен виноват ни в чем, кроме того, что единственный, непохожий на других.