так как товарищ Доннерсмарк приезжал в Россию, то и его русских интервью много
вот еще два:

Флориан Хенкель фон Доннерсмарк: «Я предлагаю зрителям на два часа расслабиться»

«БК»: Один из режиссеров как-то сказал, что «фильм снимать нужно только тогда, когда есть что-то важное, что не терпится поведать миру». В чем состоит ваше послание?

ФЛОРИАН ХЕНКЕЛЬ ФОН ДОННЕРСМАРК (режиссер фильма ТУРИСТ): Все зависит от того, что называть «важным». Своим фильмом я хотел сказать: «В мире есть множество красивых мест и очаровательных людей». Я предлагаю зрителям на два часа расслабиться и насладиться красотами мира.

«БК»: В чем черпали вдохновение, не в детективах 1970-х ли? По стилистике ТУРИСТ очень напоминает фильмы того времени…

ДОННЕРСМАРК: Наверное, вам с позиции критика виднее. Вообще, стиль моей работы не подразумевает копирование того или иного творческого хода моих коллег. Я лишь делаю все, что от меня зависит, чтобы реализовать сценарий на пленке; стараюсь, чтобы картинка получилась доступной для восприятия и элегантной. С точки зрения операторской работы в ТУРИСТЕ не будет каких-то захватывающих спецэффектов и взрывов. Внимание призваны приковывать к себе актеры, чьи герои волею судеб оказываются в одном из самых красивых городов на Земле.

Что же касается вдохновения… Не могу сказать, что в работе над фильмом что-то оказывало на меня воздействие. Знаете, я вообще отношусь к вдохновению весьма скептически. Мне кажется, очень трудно проследить четкую цепочку, кто чем у кого вдохновлялся - это все очень эфемерно и циклично. Мне нравятся какие-то ходы других режиссеров, им может понравиться какая-то моя находка. Своеобразный круговорот идей в кинематографе.

«БК»: У нас есть свой собственный «доннерсмарк». Его имя - Тимур Бекмамбетов. Как вы считаете, есть ли у современных зарубежных режиссеров шанс задержаться в Голливуде? Или это - единичные случайности?

ДОННЕРСМАРК: Разумеется, не единичные - Голливуд богат такими примерами. Их можно долго перечислять, вспомнить хотя бы немца Уильяма Уайлера (РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ; КАК УКРАСТЬ МИЛЛИОН; БЕН-ГУР), австрияка Билли Уайлдера (В ДЖАЗЕ ТОЛЬКО ДЕВУШКИ; САНСЕТ БУЛЬВАР; ДВОЙНАЯ СТРАХОВКА), его соотечественника Фреда Циннемана (РОВНО В ПОЛДЕНЬ; ДЖУЛИЯ) да и многих других. Режиссеры европейских стран вполне безболезненно «мигрируют» из национального артхаусного сектора на международную «арену» в Лос-Анджелес. У русских, стоит вам отдать должное, тоже есть подобные примеры, хотя их и не много - скажем, у того же Кончаловского сложилась весьма успешная история в американском кинематографе. Другой вопрос - многие русские режиссеры просто не хотят перебираться через океан. Если бы, скажем, Тарковский захотел, то его на «фабрике грез» приняли бы с распростертыми объятиями. Но у русских есть одно неоспоримое преимущество (во всяком случае, могу сказать за советских режиссеров, не знаю, какова политика сейчас) - в вашей стране всегда очень сильную позицию занимала государственная поддержка кинематографа. И что мне всегда нравилось в этой системе - поддержка касалась не только каких-то просветительных или агитационных фильмов. На поддержку государственного аппарата можно было рассчитывать, начиная работу и над крупномасштабным коммерческим проектом - фантастика, боевик или комедия, без разницы. Эти картины вполне могли конкурировать по масштабу с голливудскими фильмами. Наверное, поэтому Тарковский и не уехал в Штаты - ему это было не нужно.

Я же намерен продолжать работать по обе стороны океана. С одной стороны хочется остаться в родной сердцу и уму атмосфере, которую я знаю и понимаю. С другой стороны, конечно, тянет как-то закрепиться на голливудских рубежах. Собственно, упомянутый вами Бекмамбетов, если не ошибаюсь, тоже творит на два рынка.

«БК»: Ходили слухи о том, что роль главного негодяя в картине ТУРИСТ прочили Никите Михалкову. Правда ли это, и если да, то почему его не утвердили?

ДОННЕРСМАРК: Нас всех несколько тревожило, что роль мерзавца отведена русскому. Тогда я предложил: «Давайте попробуем Михалкова» - просто на уровне идеи. Я связался с Никитой и спросил его: «Как ты думаешь, можно ли из такого персонажа сделать не просто банального негодяя, а… философствующего негодяя, который бы не был похож на всех прочих? Можем ли мы сделать из него более сложную конструкцию?» Я хотел, чтобы русский мафиози своим внешним видом и поведением бросал вызов всей капиталистической системе. Михалкову, кажется, эта идея пришлась по душе. Американцы и англичане в фильме показаны так, как будто преступник одерживает верх, играя по их же правилам. Нам нужен был типаж, который бы в совершенстве владел английским языком, но отказывался бы говорить по-английски из принципа. Когда итальянец обращается к нему на английском языке, он должен был среагировать: «Почему ты обращаешься ко мне по-английски? Здесь же Италия! Так что, будь любезен - переходи на своей итальянский или иди учи русский»…

К сожалению, чем дольше мы все это обсуждали, тем больше понимали, что персонаж получается слишком уж многогранным - не для такого легкого фильма, как этот. Однажды мы с Михалковым встретились с глазу на глаз, и я сказал: «Персонаж получается настолько сложным, что я решил вовсе не делать его русским». В этом тоже есть своеобразный посыл… Если обратить внимание на восточно-европейскую криминальную сводку, можно отметить - даже если исполнители родом из России или другого восточно-европейского государства, заказы нередко поступают с Запада. Россия в этом случае представляется эдаким поставщиком дешевой убойной силы - боевиков и наемников. В первоначальном сценарии главный негодяй фигурировал под именем Иван Демидов. В итоге я решил превратить его в Реджинальда Шоу и сделать настолько англофицированным, насколько возможно. Чтобы показать, что ноги преступности растут вовсе не из России.

http://kinometro.ru/blog/?p=6612

Флориан Хенкель фон Доннерсмарк «Когда вы наконец уже поцелуетесь и почему вы до сих пор не в постели?»

В отечественный прокат выходит только что провалившийся в Америке «Турист» с Анджелиной Джоли и Джони Деппом — неожиданно комический американский ремейк хорошего французского триллера и одновременно — голливудский дебют автора оскароносной «Жизни других» фон Доннерсмарка. «Афиша» задала немецкому режиссеру несколько тревожащих всех вопросов.

Интервью: Анна Сотникова

— Ваш «Турист» — ремейк «Неуловимого» с Софи Марсо. При этом «Неуловимый» — серьезный триллер, а у вас, в общем, комедия.

— Ну, я хотел сделать серьезный триллер, а вышла комедия. Шучу. На самом деле я не смотрел французский фильм. Мне просто понравился сценарий и идея сделать кино, в центре которого — сильная женщина, вызывающая у окружающих мужчин мощное эротическое переживание; женщина, которой ничего не стыдно. Мне показалось, для американского кино будет менее типично, если развить ее немного по-другому, подать эту историю совсем легко.

— То есть задумывалось это все-таки как пародия на криминальную драму?

— Ну не совсем как пародия, но да. Когда мне принесли сценарий триллера, я его быстро переписал по принципу «чтобы на каждой странице была хотя бы одна шутка». Мне вот ужасно мешает в триллерах нарочитая серьезность происходящего, этот пафос на грани с идиотизмом. Надо быть проще — это же все несерьезно, человек, который собирается убить другого человека, — это странно и смешно. Мне это и хотелось показать — что даже если происходит что-то страшное, это не всегда так страшно.

— Когда один человек хочет убить другого — это несерьезно?

— Ну да, это же весело на самом деле, вы вдумайтесь. А когда несколько человек хотят убить одного — еще веселее.

— Действительно. Ну если так — у вас скорее фарс получился, что-то вроде «Высокого блондина в черном ботинке». Пол Беттани с лицом серийного убийцы, и когда итальянские полицейские прячутся за столбами, и Депп, прыгающий в пижаме по крышам, — это же чистый Робер.
— Это вы какую-то французскую комедию с Пьером Ришаром в виду имеете?

— Ну да.

— Как интересно. Я, кажется, его видел в детстве, но не помню, про что там. Но мне нравится такое сравнение, спасибо. Ив Робер, да? У нас с ним много общего — он ведь, как и я, переехал жить в Америку, потому что там происходит лучший культурный обмен между режиссерами, а это очень важно, потому что влияет на грамматику и стиль...

— Нет-нет, в Америку Франсис Вебер переехал. В «Высоком блондине» он тоже участвовал, но как сценарист.

— Да? Ну вот видите, во французских режиссерах я не силен. Я вообще не думаю о других режиссерах, когда снимаю кино, но знаю, что все они имеют большое влияние на мой стиль. Хичкок, вне всякого сомнения, — когда я делал «Туриста», то пересматривал его романтические триллеры, мне хотелось какую-то похожую приключенческую атмосферу создать, как в «Поймать вора», например. А вот когда снимал «Жизнь других», ориентировался на Тарковского. Он, конечно, ужасный пессимист, но, несомненно, великий режиссер, один из моих любимых.

— Вы, кстати, как-то резко перешли от ужасов тоталитаризма к Анджелине Джоли в дорогих туалетах на фоне Венеции.

— Нет, тут как раз очень просто. Когда Анджелина мне позвонила и предложила этот сценарий, я как раз закончил другой, над которым работал полтора года — серьезное исследование природы самоубийства. А если полтора года размышлять — хотя бы и для сценария — о самоубийстве, логичным образом находишься в довольно мрачном расположении духа. Надо было как-то отвлечься, и читать сценарий «Туриста» было для меня своеобразной терапией. И тогда я подумал: если мне так весело это просто читать, то, если сделать фильм, эффект, возможно, распространится и на зрителя. У среднестатистического зрителя же жизнь гораздо тяжелее, чем у меня. И если, посмотрев мой фильм, кто-то будет чуть меньше задумываться о самоубийстве, я буду ужасно рад.

— Есть ощущение, что Анджелина вас интересует больше, чем собственно криминальная история. Она у вас расхаживает, как по подиуму, а остальные, включая Деппа, выглядят трогательно, но, мягко говоря, нелепо.

— Так это же специально! Я хотел максимально подчеркнуть контраст между этими двумя персонажами. И я правда восхищаюсь Анджелиной — она сильная роскошная женщина, которая все время себя контролирует и все делает с достоинством. Она — монолит, в ней все должно быть идеально и красиво — как она ест, ходит, как раздевается. И поскольку она такая идеальная, ей нужен кто-то в противовес — смешнее будет, если Джонни Депп будет выглядеть совсем неловко — видите, нам даже пришлось его немного откормить. Он постоянно извиняется, читает шпионские детективы, курит электронные сигареты, он и должен быть таким нескладным — это создает комический контраст между ними. Потому что когда я вижу в фильме прекрасную женщину и не менее прекрасного мужчину, я сразу начинаю думать: чего вы тянете? Когда вы наконец уже поцелуетесь и почему вы до сих пор не в постели? Вообще, ожидание постельной сцены — по-моему, главное, что создает напряжение в кино. Я, например, всегда жду только этого — когда красивые герои переспали, зритель, по-моему, может смело вставать и уходить. Так что можете считать, что у меня получилась эротическая комедия.

— Эротическая, значит.

— Я думаю, что любовь и эротический подтекст — всегда главные. Если приходится выбирать между любовью и приключением, меня всегда больше интересует любовь. Вот, кстати, вы раньше про выражение лица Пола Беттани вспоминали. Я вообще считаю, что протагонист тут — он. Он влюблен в Анджелину и как-то свыкся за годы с тем, что та любит международного преступника, но в тот момент, когда она начинает оказывать знаки внимания обыкновенному туристу, возникает вопрос: «Я бедный полицейский, о'кей, но этот-то вообще — учитель из Висконсина. Чем я хуже?» А поскольку ему по-прежнему ничего не светит, это ввергает его в отчаяние. Весь фильм на самом деле строится на этой драме. Тем более Беттани — мой любимый актер, и уж точно лучший актер моего поколения. В «Истории рыцаря» я из-за него забываю, что там еще Хит Леджер есть, в «Играх разума» ему даже проигрывает Рассел Кроу. Даже в «Коде Да Винчи», где он играет монаха, он все мое внимание переключает на себя.

— Вас не удивляет, что ваш малобюджетный немецкий дебют имел такой невероятный успех, а тут вроде все как надо — двое самых привлекательных людей на планете играют в дорогом шпионском боевике, а он все равно проваливается.

— Знаете, с критикой как раз все ясно. Критики — все страшные пессимисты, им чем мрачнее и серьезнее, тем милее. Поэтому любое нарядное кино воспринимается отрицательно. А вот почему на него никто не пошел, это и мне непонятно. Возможно, зритель ожидал чего-то страшно серьезного, какого-то глубокого психологического триллера, а мой фильм совсем не про это. Но даже если так, ведь просто смотреть на Анджелину в течение полутора часов — это уже наслаждение, я считаю. Так что я в замешательстве.

http://www.afisha.ru/article/8369/