«Я явно имею дело с человеком плато, в том смысле, о котором говорил он сам: «Когда долго карабкаешься, обязательно выйдешь на плато».
Джонни Депп сейчас на плато – он довольно высоко и ему открывается вид как на низменность, так и на небо. Но в нем никакого высокомерия, он стеснительный человек, деликатный. Он вообще думает, что стал на «ты» со всем миром и ему нравится эта фаза жизни. У него трогательные морщинки вокруг глаз, скрытых очками с голубыми стеклами и в массивной оправе, и маленькие руки в кожаных браслетах-напульсниках. Он не образец идеального телосложения и мужской красоты. Он угловат, но мягко движется, совсем бесшумно. Его пластика лишена жестикуляции, а мимика сдержана. Вывернув карманы, он кладет на столик между нами пачку коротких коричневых сигар и зажигалку. Это единственное решительное действие, которое он совершил за все время нашего разговора. Так и не закурил. Так и не поменял позы в кресле. В его тихом голосе, в этих морщинках, в поведении, буд-то специально выработанном, что бы не привлекать внимания, в интонационном «ты», обволакивающем произносимое «вы», есть большее – значимость. Сразу понятно: Джонни Депп – значительная фигура. Хотя и не идеальная.
Р.: Многие видят в вас нонконформиста, бунтаря, - из-за ваших браслетов, шляп, татуировок… и при этом очевидно, что едвали не главное из ваших качеств – верность: вы 20 лет дружили с Хантером Томпсоном, 20 лет снимаетесь у Тима Бертона, 12 лет сохраняете отношения с одной женщиной… Чего в вас больше – норова или терпимости?
Д.Д.: Внутри меня нет конкуренции. И я не сказал бы. Что верен кому-то или чему-то. Я верен себе.
Р.: Многие помнят, как вы крушили номера в отелях и рассказывали о том, что были так называемым трудным подростком, - у подобных вещей есть причины и следствия.
Д.Д.: Это и правда и неправда одновременно. У меня действительно было непростое детство. Мои родители растили четверых детей в довольно сложных условиях и любили нас. Но они пошли на поводу условности – все ради сохранения «полной» семьи. Что оказалось пыткой для тех, ради кого они, казалось бы, вовремя не расстались. Следовать условностям, тому, что навязанное из вне, - ошибка, я убежден. И тогда так считал, а потому считался трудным подростком. Сам-то я о себе так не думал. У меня всегда была довольно высокая самооценка, я был абсолютно уверен в себе.
Р.: Что вам сообщало такую уверенность в себе?
Д.Д.: Наша семья…. Она была не просто неблагополучной, а глубоко больной. Все провоцировало на крайность. Моя крайность была отстаивать то, каков я есть. Бороться за собственную индивидуальность. А потому появилась гитара. Меня интересовала только музыка. Знаете, я вообще не помню переходного возраста, не помню конфликтов, ссор, буйства гормонов. Помню, что я тогда слушал, что играл, как пальцы до суставов стер, пытаясь играть на гитаре. Ничего не имела большего смысла, чем музыка. Я всегда подозревал, что быть не как все – нормально. Быть другим – не криминал. Школа была постоянным испытанием, если не пыткой. И я ее бросил. Ничего особенного, просто я иначе видел сой путь.
Р.:Что помогает вам не сворачивать со своего пути?
Д.Д.: Я не могу быть… чужим продуктом. Я не могу стать результатом усилий других. После сериала «Джамп-стрит, 21»… я стал вроде тинейджерской иконы. И на мой счет стали строить планы. Но я небыл намерен становиться брендом – «Джонни Депп из «Джамп-стрит». Я всех послал – без грубостей, внутри себя, но окончательно. И начал искать другую роль. Так я и снялся сначала у Джона Уотерса в хулиганской «Плаксе», а потом, наконец, у Тима Бертона. В роли чудища, а не гламурного юноши с коком. Бледного, худосочного, лохматого парня искусственного происхождения, в шрамах. И с ножницами вместо рук.
Р.: Вам не было страшно отказаться от верной карьеры?
Д.Д.: Что действительно меня доканало – я видел как работала эта машина
по перемалыванию меня в фарш популярного актера. Я видел, как закрутился маховик. Как я окажусь сначала на коробке для школьного завтрака, потом на термосе, а потом на обложке тетрадки… И я взорвал этот асфальтный каток! Меня не пугала никакая работа – ни в ресторанном варьете, ни клоуном в «Макдональдсе». Лишь бы не под каток. Я не собираюсь соответствовать чьим-то ожиданиям. У меня есть свои. Можно сказать, я сделал карьеру на провалах. Я не для кассы снимаюсь. Да и потом, не люблю я. Когда жизнь дает мне понять, что готовиться загнать меня в угол. В эти-то моменты я и начинаю попу показывать, номера крушить, камнями кидаться.
Р.: Кидаться камнями?
Д.Д.: да это мама… Меня травили в младших классах. И затравили бы. Если бы мама не сказала: «Знаешь, Джонни, под ногами всегда есть камень. Так если травят, просто подними и брось. Целься в глаз подонкам». И я подумал: ну правда же, под ногами всегда есть камень. Мама знала, о чем говорит.
Р.: Как вы понимаете - Женская сила?
Д.Д.: Элементарно. Тот, кто видел рождение своего ребенка, уже никогда в ней не усомнится. Женщины сильнее нас. Для них не существует глупостей – только главное. Жизнь, дети, свобода. Они не завоеватели –им и так принадлежит мир, потому что они способны создавать новую жизнь. И они легко жертвуют собой. Поэтому я все больше отдаю долги.
Р.: Кому и какие?
Д.Д.: Ванессе в первую очередь. Эти 12 лет, что мы вместе, она отказывалась от ролей, от дисков – ради меня, моей карьеры, нашей семьи. Но когда встречаешь женщину, прекрасную женщину, которая так глубоко тебя понимает… в какой-то момент говоришь – «Хватит!». Надеюсь, что теперь Ванесса займется тем, что сочтет нужным – запишет новый диск, снимется в фильме. Меня совсем не смущает роль «папа всегда дома». Я теперь стараюсь бывать дома как можно чаще. Пусть ванесса почувствует свободу выбора – своего личного, не связанного с нуждами семьи.
Р. Как вы встретились? Как начинаются такие отношения – прочные, гармоничные? 
Д.Д.: Обычное дело. Мы познакомились давно, в 93-м. Я помню это ощущение – ух. Секунда. А потом, в Париже я снимался в «Девятых вратах» у Полански. Сидел в лобби отеля за компьютером – ловил мейлы. И вдруг увидел в другом конце лобби немыслимую спину. «Вау…» - подумал я. Она вдруг оглянулась и посмотрела на меня. Я отвернулся, пошел к лифту. И опять эти глаза. «Вы помните меня?» - спросила она. И все. Я сразу понял: случилась большая беда. Конец, смерть всей прошлой жизни.
Р.: На каком языке вы говорите с детьми?
Д.Д.: Я – на английском. Ванесса – на французском. Они билингвы. Но мы много времени проводим во Франции, и мне не хотелось что бы мои дети думали: папа идиот, не понимающий, о чем они говорят, когда говорят по французски. Вот мне и пришлось заговорить. И теперь спрашиваю у Лили-Роуз, ужасно ли говорю, она всегда отвечает так нежно: «Ohhh, c’est tres bien, papa…» («О, очень хорошо, папа…») Это музыка сфер!
Р.: Вы признавались, что играли с ней в Барби.
Д.Д.: Иногда и сейчас играю. Правда, я-то играю корыстно: я выдумываю роль. Того персонажа, которого мне предстоит сыграть. Ставлю Барби в разные ситуации, что бы понять, как она в них поступит. Готовясь к «Туристу», я много играл в Барби. Лили-Роуз даже умоляла переключиться на другие игры.
Р.: Дети смотрят ваши фильмы?
Д.Д.: Они – да, А я никогда не смотрю и компанию им не составляю.
Р.:И кто из ваших героев им нравиться больше всего – наверное капитан Джек из «Пиратов Карибского моря»?
Д.Д.: Совсем нет. Они любят Эдварда Руки-ножницы. Это здорово. Что они его любят. Он такой одинокий… А они жалеют его, сочувствуют. Чему еще мы можем научить своих детей, как не чувствовать по настоящему глубоко? По-моему главное, научить именно этому. Остальное – просто образование.
Р.: Какой вы отец, как бы вы себя в этой роли охарактеризовали?
Д.Д.: Понимаете, семья… Они главное для меня, неожиданный подарок, спасительный круг, убежище. Я никогда не надеялся иметь все это. И поэтому теперь… Можно сказать – я живу в страхе. Постоянная тревога: Ну не может быть, что бы у меня все это было. Лили-Роуз родилась, и мне дали ее подержать. Ей было 3 часа от роду, она засыпала. Я держал ее и…Ну очень остро почувствовал: никогда, ни одно человеческое существо не будет мне ближе. И я никому не буду ближе. Так и было, пока не родился Джек… Ох, я страшно боялся второго ребенка. Как я смогу любить его так же, как Лили-Роуз? А вдруг буду любить меньше? Но когда он родился – сомнений уже не было. Любовь - странное дело Она не бывает ни больше, ни меньше. Знаете, мне было уже к сорока, когда я сделал когда я сделал первое, в своей жизни, безусловно правильное финансовое вложение. Купил дом на юге Франции для нас с Ванессой и Лили-Роуз, - тогда у нас она была еще одна. И знаете, это было впервые в моей жизни – когда я на съемках говорил: «Мне надо позвонить домой» я имел ввиду буквально – домой. Туда, где правда мой дом…
Р.: И все же вы с Ванессой не собираетесь закрепить брак официально…
Д.Д.: Моя бабушка говорила: «Не чини, что не сломалось».
Р.: Как осторожно – вам больше не по вкусу решительные поступки?
Д.Д.: Конечно, я больше не бунтую. Бунтарь может быть только бывшим, если в его жизни есть некто, кто говорит: «Ohhh, c’est tres bien, papa…»

Hello! Canada
Issue #237, November 7, 2011
Dagmar Dunlevy

Exclusive Interview

Savouring his "incredibly lucky' life, Johnny Depp opens up on loyalty, loss and the love he's found with Vanessa

From the night in 1994 that they met in a Colorado bar, Johnny Depp knew he'd made a lifelong friend in journalist Hunter S. Thompson. They were close until the day in 2005 that the eccentric, troubled author killed himself -- so producing and starring in Hunter's novel, The Rum Diary, holds special significance for Johnny. 

And the healing project is not the only thing that the 48-year-old star has to smile about these days. Johnny has found much happiness in his home life with his partner, French actress Vanessa Paradis. The couple have two children, Lily Rose, 12, and Jack, 9, and the family mainly splits their time between the south of France and the Caribbean island that they own.

Here, the star sits down with Hello! Canada to reflect on life, friendship and love.

How does it feel to have finally brought Hunter S. Thompson's novel, The Rum Diary, to the silver screen? After all these years, there's an amazing sense of accomplishment -- I finally got done what Hunter wanted to get done, and in a way that he would have liked. I think he would have been very happy.

People often talk about what a wonderful friend you are. What's your definition of a good friend? I'd say -- a zillion percent -- loyalty; loyalty and being there under any circumstances. I've been very, very lucky in the people that I've known over the years: old-school guys like Marlon Brando and Hunter Thompson and Keith Richards. I've been very lucky to have received knowledge from these guys -- and that kind of generosity and that type of loyalty. 

Speaking of loyalty, you paid for Hunter's elaborate funeral in 2005, making headlines all around the world. Hunter's farewell was his dream, his last wish. He designed it back in the '70's. He wanted [his ashes] to be shot out of a cannon on his [Colorado] property. Honestly, I think it was a brilliant plan because not long after we all found out that he'd made his exit, we found ourselves in the situation of thinking, "Oh, my God, what about the cannon? How are we going to do this?" So it distracted from that despair, from feeling morose and horrible about losing your friend. I think somewhere in the back of his brain, Hunter knew I was probably the only one stupid enough to go through with it. [Laughs]

You've been in a relationship with Vanessa Paradis for 14 years now. How do you keep the love alive? How do I do it? It really boils down to being incredibly lucky. I look at my kids -- I see Lily Rose at 12 and my boy Jack at 9 -- and I look over at Vanessa and realize that we're kicking 14 years in the butt. It seems like yesterday that I saw her in that hotel, with that back and that neck, and she turned toward me and my life was over! [Laughs] My life, as a single man, was done. Our relationship just works. I don't know how, specifically, it just works beautifully. It's never a hassle. It's always beautiful and poetic. Now that the kids are of the age where they can really make you laugh, we find ourselves constantly laughing.

In The Rum Diary, we get a glimpse of the Caribbean island that you own. Yeah. There's one beach on the island that's called Gonzo Beach -- that's for Hunter. There's also Brando Beach, on the south side, for Marlon. There's Lily Rose Beach and there's Jack Beach. There's Paradis Beach for Vanessa. There's a reef just off the south side of the island called Keith Reef for Keith Richards. Then up on the north side, there's what we call Heath's Place, for Heath Ledger, which is a very sort of a beautiful, elegant little cut in the island. His family, who I'd known a bit, thought that they could use a bit of time away from the madness after Heath's passing. Heath's family went down there and they spend a good chunk of time there and had a ball. 

What does it feel like to own your own island? I have been so fortunate and so lucky to be in a position-- ironically, from the Pirates movies -- to buy an island in the Caribbean. My main goal really is to protect nature, and keep it as organic as possible and not insult what's been there for millions and millions of years. What I love about it is exactly what you love about a sort of primitive, isolated island: sand, trees, the ocean and sun. That's really all you need. There's no phones and no cellphone service. 

Have other Hollywood friends joined you there? Paul Bettany and his wife, Jennifer [Connelly], went down there with their kids and had a blast. Tim [Burton] has been down there a couple of times. We actually deciphered what Alice in Wonderland was going to be sitting on a sand bar in the middle of the Atlantic Ocean staring at the island. That's a true story. 

Any truth to reports that you're starting your own vineyard in the south of France? I did investigate the idea of making a vineyard in the south of France, but it's a very difficult process and something you have to go through with the government, step by step. I found it far too tedious to even deal with. Besides, they make fine wine in Bordeaux. I can grow some grapes and eat them, but I don't have to crush them.

Your film company is actually headed up by one of your sisters. How is that working out? We have a little company, Infinitum-Nihil, that's partly produced The Rum Diary, Dark Shadows and Hugo for Martin Scorsese -- but I have no idea how to produce. I really don't. [Smiling] I know how to creatively sort of make things happen. I have a decent ability in terms of story and to be able to figure out the mathematics and weave things together -- but to produce, I have no idea. My sister, Christi Dembrowski, is an absolute wizard. She came into the game late, but she's really the strong point of our company. 

It's been said in the press that you are a man who has it all. Do you agree with that? This will sound really corny, and so I apologize in advance. [Laughs] When you have two beautiful kids that are happy and healthy and on the right path and totally together, that in itself means you have it all. When you have a woman like Vanessa, who's incredibly supportive, incredibly loving and incredibly talented, that in itself means you have it all. And when you're able to do in your career the thing that you want to be doing -- and you're able to make a living off of it -- that also means you have it all. So do I have it all? In my eyes, I've got exactly what I need and what I want. I couldn't wish for more. [Smiles]