В последний год было два серьезных материала в прессе о каминг-аутах в Голливуде, и они дали четкое понимание: каминг-ауты делают во время благодарственных речей в прямом эфире. Те, кто хотят это сделать, четко понимают, что это единственный шанс, если система противится этому.
Поэтому Тим не готовит речь.

***

Примеры:

http://www.independent.co.uk/arts-enter … 55751.html

Болталка

Мы также помним Джейн Линч и Джоди Фостер, их благодарственные речи на "Золотом Глобусе" в 2011 и 2013 годах.

Наташа, огромное спасибо за прекрасные капсы из интервью для Голливуд Репортер!
К фрагментарной расшифровке интервью в статье, прилагаемой к видео, есть вступление. Это один абзац, который дает ценнейшее на мой взгляд понимание его жизни.

В начале видео можно рассмотреть фрагмент апартаментов Тима (и Джонни) в Шато Мармон. Что касается коробочки "Игрушки Тима" - я не думаю, что Тим сам для себя сделал такую надпись и наклеил ее на контейнер. Так может сделать только очень сентиментальный человек для того, кого любит.

Лампа, которую можно увидеть в видео, на фото с вечеринки в апартаментах Тима в 2011 году:

У меня нет сомнений, что это сделал Джонни! Слишком узнаваема "рука".
(Джонни, кстати, может находиться в соседней, а то и в ЭТОЙ комнате апартаментов на момент дачи интервью; после того, как Ральф Стедман рассказал, что Тим и Джонни вместе приезжали к нему в гости на ферму для съемок Джонни в фильме "Без уважительной причины", я не вижу поводов не думать, что один из них - за рамочкой кадра).

Я думаю, что в контейнере - именно игрушки Тима, тот же гаргантуан, которого он возит с собой. Ему подарили его в Токио прошлой весной, а затем мы видели его и в доме Рекхема, и в доме Тима в Малибу (с ним нарочно фотографировалась его подруга Аико). В Токио на совместной конференции Тим воскликнул в какой-то момент: "Йап-пи-ду, я нашел трехлетнего в себе!" Думаю, это одна из сторон их домашнего юмора, которая сейчас (или всегда была) в моде: Тим - трехлетний, у Тима должна быть коробочка с игрушками подписанная. Также недавно Тим рассказывал, что у него тематический контейнер для ланчей.

С пресс-конференции "Франкенвини" в Лондоне:

Тим: "Когда меня сравнивают с такими мастерами, как Хичкок, я всегда чувствую себя польщенным, потому что сам я ношу завтрак в коробке с [изображением из сериала] «Космос: 1999»"

Копилка интервью Тима в поддержку фильма "Франкенвини"

Интервью Тима Бертона для "Голливуд Репортер"

На прошлой неделе я сидел в номере в «Шато Мармон» со сценаристом-режиссером-продюсером-аниматором Тимом Бертоном, который сделал большинство самых запоминающихся фильмов моего детства, включая первый фильм, который я смотрел в кинотеатре в своей жизни. (Мой папа решил, что «Эдвард Руки-ножницы» был фильмом для детей. Мы быстро выяснили, что он был неправ). 54-летний, он выглядит как персонаж из фильма Тима Бертона - внушающий любовь, хрупкий и также словно из другого мира, со сломанной рукой на перевязи, большой озорной улыбкой на лице и с волосами, кособокими, как у «безумного ученого», которым он когда-то мечтал быть. Рядом стоит пластиковый контейнер с надписью "Игрушки Тима", некоторые из которых были вытащены и положены на письменный стол, чтобы он мог чувствовать себя дома во время долгого пребывания в Лос-Анджелесе. Также там цветные маркеры на расстоянии вытянутой руки - он любил рисовать с тех пор, как себя помнит. Он был в городе, чтобы говорить о «Франкенвини», анимационном фильме, который сейчас номинирован на Оскар как лучший анимационный полнометражный фильм, и от лица его он посетил прием номинантов на Оскар вчера.

автор Скотт Финберг

********

- Давай начнем с фильмов, которые тебе нравилось смотреть в детстве.
Тим: Я был большим фанатом монстров. Да. Я вырос. Глядя старые хоррор-фильмы «Юниверсал». Японские фильмы про монстров, и вообще любые фильмы про монстров, это был мой жанр. Мои родители сказали мне, что я начал смотреть фильмы про монстров до того, как начал ходить и говорить. Сначала было только телевидение, а когда пришло домашнее видео, я смог смотреть их довольно часто.

- Я также читал, что ты любил покадровую анимацию Рея Харрихаузена.
Тим: Да. Я узнал его имя раньше, чем имя любого другого режиссера или актера. Определенно, его фильмы очень повлияли на меня. Он – тот человек, который заставил меня заинтересоваться анимацией, этой формой анимации больше, чем другими формами анимации.

- Твое детство было не очень счастливым. Мне интересно то, как именно ты показываешь это в фильмах, которые ты сделал.
Тим: Я не думаю, что я такой уж необычный. Я думаю, каждый ребенок может сказать такое. Ты чувствуешь себя отличающимся и изолированным, ты чувствуешь, словно ты не подходишь своему окружению, обществу. Но я полагаю, что если ты пойдешь и спросишь любого ребенка в классе, он скажет, что чувствует то же самое. Но я думаю, что я вырос в пригороде в довольно специфическое время, я чувствовал себя другим… Это странно, потому что… я нахожу это довольно странным: если ты любишь фильмы о монстрах, то люди тебя считают странным. Я всегда считал это странной вещью. Потому что если бы я любил мюзиклы или вестерны, то люди бы считали меня нормальным. Это всегда казалось мне противоестественным. Интересно то, как быстро ты попадаешь под категории, когда ты ребенок.  Я видел это по другим детям: ты хорош вот в этом, а в этом – плох. И детей делят по разным категориям. Я всегда знал об этом. Именно поэтому мне всегда нравились фильмы, как «Франкенштейн»: ты смотришь на персонажа, которого считают монстром, а он на самом деле не такой, он просто отличается, и злые горожане, которых ты можешь легко идентифицировать со своими соседями. И этот безумный ученый, я всегда хотел быть безумным ученым. Там есть вещи, благодаря которым мне всегда было легко идентифицировать себя с такими фильмами.

- Как  в детстве, так и теперь, рисование остается большим источником вдохновения для тебя. Ты помнишь, как начал рисовать? Тебе говорил кто-то, что ты талантлив в этом?
Тим: Я не знал, говорил ли кто-то на самом деле. Но я чувствовал себя совершенно естественно: каждый ребенок любит рисовать. Я смотрю на рисунки детей… как например я иду в школу моих детей и вижу рисунки детей – и они все замечательны. Они все интересные, и ты можешь видеть радость, веселье от этого. Я думаю, что каждый ребенок, когда становится взрослее, в юности начинает слышать: «нет, ты плох в этом», «нет, тебе нужно рисовать вот так». Я помню, как расстраивался из-за этого. А потом я просто подумал: «Забудь об этом. Я буду рисовать так, как мне нравится рисовать». Я перестал беспокоиться слишком сильно о том, что другие люди думают об этом.  Я просто стал наслаждаться тем, что делаю это. Мне повезло пройти через это, перестать думать о моих способностях и начать просто наслаждаться этим. Были определенные учителя, которые очень поддерживали, которые позволяли тебе быть тем, кто ты есть. Поэтому я думаю, что это была скорее проблема… У меня была парочка учителей, которые поддерживали меня, скажем так.

- После школы ты попал в  КалАртс. Каково было там? Там было столько талантливых людей.
Тим: Мне повезло, потому что в то время они только начали программу Диснея для аниматоров. Это дорогая школа, которую я не мог себе позволить, а новая программа поспособствовала тому, что они выделяли стипендию на обучение в то время. Поэтому мне повезло быть там первые пару лет, потому что  они были более охотны в плане выдачи стипендий, так как это была новая программа. Мне повезло получить это, я считаю, что именно потому, что это была новая программа, они привлекали разные группы людей, с разным видением вещей. Так что в  некотором смысле я оказался там в правильное время.

- Когда ты всего в 20 лет, простой парень из Бербанка, который любит фильмы и рисовать, попал в КалАртс, думал ли ты, что ты на вершине мира?
Тим: Да. Это странно, потому что когда ты живешь в Бербанке, то ты знаешь, что там «Дисней», что там «Уорнер Бразерс», что «Юниверсал» неподалеку, но в то же время когда ты живешь в Бербанке, то ты словно в миллионах миль от них. Потому что если ты живешь в Барбанке, это вовсе не значит, что ты уже в кинобизнесе. Хоть это так близко, это все равно что за миллион миль. Но в то же самое время это было невероятно. В первый год в КалАртс ты понял, что это скорее станция вербовки под названием «колледж» - вся программа была направлена только на развитие тех. Кто может делать «диснеевскую» анимацию. Это стало понятно довольно скоро. Что касается меня, то я не ходил полные четыре года, я ушел через пару лет работать на Дисней, для меня в то время это было куда более важнее, чем получить диплом.

- Мое понимание о твоем пребывании на Диснее заключается в том, что тебе там было очень плохо. Это верно?
Тим: Конечно же, я не был хорош в их стиле анимации. Это было ключевым моментом. Фильмы, которые они делали в то время, не было золотыми годами диснеевской анимации. Это были такие времена, которые кто-то может назвать самыми мрачными днями в истории студии. Но также я думаю, что даже хотя я не был хорош в этом, когда они поняли это, они дали мне возможность просто рисовать разные вещи, что было замечательно, это на самом деле было неслыханно. Я сидел в комнате год и рисовал для «Черного котла» любые вещи, какие хотел. Я пытался рисовать вещи и для других проектов, которые никогда не вышли. Но они дали мне возможность сделать «Винсента» и «Франкенвини». Так что даже хотя это было странное время для компании, я получил много интересных возможностей, чтобы просто исследовать вещи.

- Если бы ваши пути с Диснеем тогда разошлись, означало ли бы это, что не случился бы «Франкенвини», «Пи-Ви»?
Тим: Да. Это был очень причудливый период. Я сделал «Винсента» и потом я получил возможность делать «Франкенвини», и это было то время, когда я развивал «Кошмар перед Рождеством. Тогда происходило множество вещей, которые были очень важны для меня. И хотя я был в странном вакууме, это было замечательно для меня. Это было немного фрустрационно, но все равно замечательно.

- Как «Франкенвини» привел к «Пи-Ви»?
Тим: Этот короткометражный фильм никогда не был выпущен, как и «Винсент». И Дисней на самом деле не знал, что со мной делать. Но поскольку эти фильмы были сделаны, люди с «Уорнер Бразерс», Пол Рубенс, продюсеры увидели их, и хотя это были не выпущенные фильмы, они увидели в них что-то обо мне, и я эту работу получил довольно быстро. Даже странным образом легко. Именно благодаря этим фильмам. Это замечательно. Они увидели в этом что-то, что замечательно.

- Твои первый фильмы, «Пи-Ви», «Битлджус» и «Бэтман», создали твой собственный стиль, когда тебе еще не было 30 лет. Это удивительно. К тому же вес они – необычный для студии фильмы. И вес они хорошо прошли в прокате. Ты учитывал зрительский интерес?
Тим: Нет. Интересно то, что именно это в некотором роде поддерживало баланс во мне. Я осознавал, что «Пи-Ви» не был обычным студийным фильмом, так же и «Битлджус», и по тем временам «Бэтман». «Пи-Ви» и «Битлджус» прошли в прокате довольно хорошо, но имели по-настоящему ужасающие рецензии. Они попали в списки десяти худших фильмов года. Это показало мне странность всего этого. И это странным образом балансировало меня, потому что не следует становиться слишком эгоцентричным внутри этого странного феномена. С самого начала я знал, насколько странная и причудливая вся эта ситуация. И продолжает быть такой».

- Насколько тебя заботит то, как фильм принимает критика и публика? Способен ли ты отделить свои эмоции от этого или это влияет на тебя?
Тим: Я думаю, это всегда влияет на тебя. Это было с самого начала – такие фильмы, как «Пи-Ви», «Битлджус» имели ужасающие рецензии, а спустя годы их назвали лучшими фильмами, что я сделал. Это пугающе. Это значит, что я в большой беде сейчас. «Бэтман» не был принят хорошо критикой, но был хорошо принят публикой. Были фильмы, которые имели хорошую критику, и не заработали денег, как «Эд Вуд», были фильмы, которые были приняты критиками ужасно. Но заработали много денег. Никогда не бывает настоящей логики для меня в том, как принимаются фильмы. «Бэтман» считали слишком мрачным, а теперь это как светлая комедия, по сравнению с остальными вещами. Ты не… Сложно… Ты принимаешь это лично, стараясь принимать не слишком лично, потому что всегда есть тот странный конфликтующий элемент в этом. «Кошмар» был не особенно хорошо принят в самом начале, но через годы его приняли лучше. Так что, ты знаешь, это всегда было странной вещью, это сложно понять это на логическом уровне.

- После того, как твои первые три фильма имели коммерческий успех, подумал ли ты, что теперь сможешь легко сделать менее традиционные и личные фильмы, такие, как «Эдвард руки-ножницы»?
Тим: Я думал, что так и будет. С «Эдвардом руки-ножницы»… Я помню, после «Бэтмана» я подумал: «Окей, теперь я  смогу сделать что-то…» «Эдвардом руки-ножницы» был одним из фильмов, которые мне было сложнее всего сделать. На протяжении лет люди говорили: «Ты можешь делать все, что хочешь». Но нет, на самом деле ты не можешь делать все, что ты хочешь. И тебя все время категоризируют. Даже хотя мне повезло иметь успех, во мне есть что-то – я не знаю, что! – что заставляет их беспокоиться из-за меня в каком-то смысле. Хотя я всегда был ответственным. Я всегда старался быть ответственным по отношению к бюджету. Я не знаю. Я думаю, это сама природа такого явления, как «режиссер против студии». Это как разные виды персонажей, вроде того. Я понял это с самого начала. Все время одна и та же вещь. Это не тот случай.

- Такие фильмы, как «Эдвардом руки-ножницы», «Эд Вуд» - более личные для тебя, в них более личные персонажи для тебя.
Тим: Да. Иногда ты не знаешь, что произойдет. У меня было парочку фильмов, над которыми я работал год или вроде того, а потом они закрывались. Ты никогда не забываешь это на самом деле. Когда такое происходит, ты чувствуешь себя, как… Ты точно знаешь, что ты делаешь фильм, только кода ты уже на съемочной площадке. Только тогда ты знаешь, что это на самом деле происходит. И ты: «О, вау!!!» Каждый фильм – это достижение, каждый раз твоя цель – достичь этой точки. «Пи-Ви» и «Битлджус» были фильмами, основанными на вещах, но я все равно воспринимал их лично. В чем-то они для меня были такими же личными, как «Эдвард руки-ножницы». Но такие фильмы, как «Эдвардом руки-ножницы», «Эд Вуд» и «Франкенвини» - вероятно, задевают более глубокие аккорды внутри меня.

- Многие люди говорят, что достаточно взглянуть на несколько секунд на фильм, чтобы понять, что это фильм Тима Бертона. Они употребляют слово «бертонеск» («бертоновский» - прим.перев.) Как ты к этому относишься? Тебе это нравится или нет?
Тим: Ох, я не знаю… Я никогда не пытался анализировать мое… Потому что ты проводишь свое время в большинстве за тем, чтобы быть личностью, а не вещью. Когда ты становишься вещью, это всегда немного тревожно. Ты смотришь на то, как они стараются быть похожим на то, что ты сделал в своих фильмах… Это всегда заставляет тебя чувствовать себя немного …*кривится*…я не знаю… это немного высасывает душу. Это немного беспокоит. Но это как… Я не знаю. Я никогда не пытался анализировать, потому что я никогда не пытался думать в таком ключе: «О, вот это то, что сделал я» или «Это собирается быть успешным». Ты не думаешь о том, для детей это, или для взрослых, или для подростков. Я никогда на самом деле не углублялся в это. И все эти вещи вроде: «О, «Кошмар» слишком пугающий для детей», а потом детям нравится он… Всегда были эти противоречия. «Бэтман» - слишком мрачный, а «Бэтман возвращается» - еще хуже». Одни сказали, что он светлее, другие – что еще мрачнее. Как что-то может быть светлее и мрачнее одновременно? Меня смущают все эти реакции людей на вещи. Дети обычно круто принимают это. Тебе всегда сложно сделать фильм, а дети обычно так круто реагируют на то, что ты сделал, они понимают это. Так что… Я пытаюсь быть ответственным, делая то, что я делаю, но я не слишком много анализирую самого себя таким образом.

- В твоих фильмах много элементов черной комедии, много уделяется теме смерти. Ты пытался анализировать, почему это так?
Тим: Я не знаю. Думаю, что когда ты вырос на фильмах о монстрах, то эта тема – очень часто становится проблемах в таких фильмах. Я бы не сказал, что я одержим смертью, но я бы сказал, что поскольку я вырос в таком обществе, где эта тема – табу, но при этом я вырос в Лос-Анджелесе близко к латиноамериканцам, где они празднуют День Метрвых. Где смерть рассматривается как часть жизни, с юмором, с красками, где это не рассматривается как негативное, где на это смотрят более позитивно, как на часть жизни и на часть этого мира. Я никогда не рассматривал это как что-то угнетающее, я всегда рассматривал это, как… я вырос на фильмах о монстрах, и это давало мне чувство радости, поэтому я не считал это странным и мрачным. Поэтому такие фильмы сделали так, что я по какой-то причине стал относиться к этому более оптимистично.

-  Я слышал, что это выставка твоих работа в МоМА зажгла в тебе желание снова посетить «Франкенвини». Это правда?
Тим: Вероятно, это правда. Потому что я  никогда больше не смотрел на это, все это хранилось в комодах. Когда они пришли ко мне, я просто позволил куратором войти и смотреть в комодах. До этой поры я не смотрел на вещи, которые делал в прошлом. Я думаю, дело было в том, что я посмотрел на оригинальные рисунки, и я люблю покадровую анимацию. Это казалось правильной техникой для материала и попыткой подойти близко к оригинальным рисункам. Это казалось более чистой версией, и возможность расширить эти воспоминания, вспомнить других детей в школе, и учителей, и все эти фильмы про монстров. Я думаю, что все это вместе сделало это совершенно новым проектом. Я никогда не думал: «О, я хочу сделать ремейк этой вещи» или типа того. Это казалось совершенно новой вещью. И сама техника – взять неодушевленный объект и оживить его – это отражало историю. Это просто казалось более сильной, более чистой версией этого.

- Интересно то, что студия, которая изначально не знала, что делать с оригинальным проектом, теперь представляет это всему миру.
Тим: Да, в этом своеобразный извращенный юмор.

- Ты шутил в другом интервью, что тебя трижды увольнял Дисней.
Тим: Пусть это будет четвертый раз. И потом дойдем до миллиардного раза.

- Ты использовал покадровую анимацию на нескольких фильмах. Ты считаешь ее лучшей формой или менее традиционной, чем, например, рисованная анимация?
Тим: Нет, я считаю, что вес формы замечательны. Я использовал компьютеры и все такое, элементы рисованной анимации. Это форма, которую я на самом деле люблю, потому что в ней есть что-то  очень тактильное, это съемочная площадка и свет, все происходит перед тобой и ты это видишь. Это что-то, что… почему я люблю работы Рея Харрихаузена, потому что ты чувствуешь руку, приложенную ко всему этому, ты чувствуешь энергию от этого. Некоторые вещи лучше в компьютерной графике, некоторые вещи лучше в рисованном, а что-то лучше в покадровой анимации. Ты просто пытаешься подобрать верную технику к проекту. Проекты, которые я выбирал, «Кошмар», «Труп невесты», этот фильм, - они чувствовались для меня фильмами в  покадровой анимации. Так что это были фильмы, которые для меня наилучшим образом смотрелись бы конкретно в этой технике.

- Главный персонаж – изолированный, одинокий, в депрессии, у него есть собака, которую он любит. Все эти вещи, я полагаю, ты делал и раньше. Эти персонажи - протагонисты в твоих фильмах, и ты чувствуешь связь с ними. Является ли это необходимым в твоих фильмах или это случайно?
Тим: Нет, я бы не сказал, что это случайно. Но у меня есть фильмы, которые были основаны на чем-то еще, но мне всегда нужно чувствовать персонаж, потому что я много лет назад был очень невербальным человеком, поэтому для меня важно соотнести себя с чем-то – с командой фильма, с актером или чем-то еще. Для меня важно чувствовать это. Я, как минимум, пытаюсь добавить какую-то эмоциональную ясность в это. Поэтому для меня важно соотнести себя с чем-то. Также ты проводишь много времени, год или два, с фильмом, поэтому важно знать, что ты живешь в этом и понимаешь персонажа. Поэтому да, для меня это важная часть этого. Даже во второстепенных персонажах фильмов мне важно чувствовать и понимать их, потому что для меня это единственный способ, при помощи которого я  могу жить в этом, быть в этом, вдохновляться этим и пытаться найти связь с другими людьми.

- Ты много раз работал с Джонни Деппом, Денни Элфманом и твоей девушкой. Как ты первый раз понял, что с ними лучше всего работать? В случае с Денни Элфманом является ли его музыка определяющим элементом для тебя?
Тим: Да. Он сделал «Пи-Ви», мой первый полнометражный фильм, я думаю, мы просто нашли связь. Я ходил смотреть выступления его группы, они играли в ночных клубах, когда я был еще студентом, так что еще до того, как я стал делать фильмы, для меня эта музыка звучала как музыка из кино. У нас появилась связь, потому что мы были связаны с одними и теми же вещами, прошли через все это одновременно. С Джонни было точно так же. Когда я встретился с ним, он показался самим персонажем Эдвардом Руки-ножницы, и таким образом это была легкая связь. С Хеленой была совсем другая история, потому что я на самом деле не знал ее работ, но я подумал о ней как о достаточно странной для обезьяны, хотя я не знал, кто она такая. Я люблю работать с людьми, с которыми работал раньше, но на фильмах ты не всегда можешь делать это. Я думаю, это здорово – смешивать, я люблю… с персонажами я люблю работать с людьми, с которыми работал раньше, потому что здорово видеть вещи, которые они на этот раз делают. Это художественная задача, и так здорово смотреть, как они меняются в своих персонажах от фильма к фильму. И Денни так вырос и стал тоже персонажем в своей музыке. Но также радостно работать с новыми людьми, ты смешиваешь это, смешивается химия, иногда ты волнуешься, когда делаешь это, потому что не знаешь, как эти люди работают. Так что я наслаждаюсь в обоих случаях, я познакомился с некоторыми замечательными людьми, на каждом новом фильме ты знакомишься с новыми людьми и думаешь: «Вау, я хочу поработать с  ними снова!» Здорово видеть, как это эволюционирует. Но я люблю работать с  людьми, с которыми работал раньше, видеть, как они переизобретают что-то от фильма к фильму.

- Многие говорят, что «Франкенвини» слишком мрачный, но если ты видел «Бемби», если ты видел «Дамбо»…
Тим: Это то, что я не перестаю повторять. Я говорил об этом много раз. Это самая удивительная вещь для меня. И она у меня всю мою карьеру. Мне хочется спросить: вы видели любой фильм Диснея, начиная от «Белоснежки»? «Король-Лев» - там большой призрак смерти, который нависает весь фильм, ты знаешь. «Бэмби», я помню, как смотрел его много лет назад, и там так много говорят о том, чтобы кого-то утопить, задушить, повесить… Иначе это не были бы фильмы Диснея. Меня это удивляет. Я просто говорю с детьми, и они просто забывают о том, что видят взрослые. Это дети. Все это: «Кошмар» слишком страшный для детей» и вес прочее… Маленьким детям понравилось. То же с «Франкенвини». Я смотрел на детей, чтобы увидеть какой-то фактор страха, - нет, с детьми все в порядке. По моему мнению, это самый безопасный фильм, что я когда-либо делал. Меня всегда поражала эта динамика. Я не могу… Мне кажется, что взрослые просто забывают те чувства, когда ты маленький.

- Я читал в другом твоем интервью, что тебе неважно, взрослый или ребенок смотрит фильм. Существует искусственное понимание, которого мы придерживаемся?
Тим: Очевидно, что есть физиологический аспект: если ты ребенок, то ты ребенок. Но я помню, когда я был очень маленьким, я думаю, мне было 8 лет, я делал такие замечательные вещи, что я думаю, что когда ты взрослеешь, ты только регрессируешь. Я думаю, что с каждым происходят различные динамики в различном возрасте, но я считаю, что я был довольно утонченным, когда я был маленьким. Я смотрел фильмы про монстров, но со мной было все в порядке, у меня не было никаких проблем. Мне нравится то вдохновение, которое ты испытываешь, когда ты юный. Я помню, как смотрел выставку Мане, ты видишь, как он на протяжении всей жизни искал ту простоту, которая у него была в детстве, поэтому я думаю, что та общая цель художника – найти ту чистоту, ту вспышку, которая у тебя была на раннем этапе жизни.

- Мне кажется, что в раннем творчестве у тебя было больше образов, чем диалогов. Что это за динамика?
Тим: Я люблю, когда актеры играют без диалогов, между строк, я всегда это любил. Но в то же самое время я люблю Эда Вуда, а этот парень никогда не закрывает свой рот. Так что зависит от фильма и от контекста. В плане «адаптации против…» Я имею в виду, я не слишком много думаю об этом. Я знаю, что, например,  «Суини Тодд» основан на мюзикле, но он не обязательно основан на нем, в этом есть что-то, как я сказал… серийный убийца, люди все время поют… Люди, которые раньше никогда не пели, поют арии… Так что это не то, про сто ты можешь легко сказать: «Окей, я делаю адаптацию!» Что касается вещей, как «Алиса», то когда я смотрел другие версии, то это вовсе не была история успешных фильмов про Алису. Я не считал, что делаю какую-то адаптацию.  То же и с «Чарли», основанном на Роалде Дале. У меня нет сейчас ничего на будущее, нет никаких планов в настоящий момент. Есть вещи, которые я хотел бы сделать, есть такие,  которые ни на чем не основаны, а есть такие, которые основаны на книге или чем-то еще… Но у меня нет на самом деле… Это скорее о том, что вдохновляет тебя в настоящий момент. Я просто пытаюсь жить и смотреть, что эмоционально резонирует.

источник

Перевод Helga
При использовании текста необходима указывать автора и ресурс burtonland.ru

Из интервью в интервью Тим повторяет, что у него нет проектов. Сначала его спрашивали, и он отвечал непродуманными "я не знаю" и убегал. Затем он понял, что нужно продумать ответ и самому заводить тему. Теперь он вооружен ответом.

Гениально построенный абзац. По одной строке для каждого, о ком хотел услышать интервьюер, - Денни, Джонни, Хелена.
С Денни была связь на основе интересов.
Джонни являлся Эдвардом, суть Тимом, то есть он суть одно с ним.
А о Хелене он ничего не знал, просто она странная, как обезьяна.

В видео примерно на 25-55 Тим делает точный жест тела, головой и рукой, как Джек Воробей! 

Обращение Тима Бертона к народу

ВИДЕО

"Привет, я Тим Бертон, режиссер "Франкенвини". Я пытаюсь вспомнить... Мой первый фильм был ... Ммм... Мой первый полнометражный фильм был - "Большое приключение Пи-Ви"! Я пойду на Оскар, если меня пропустят с моей партнершей Хеленой Бонем Картер. Си-Эн-Эн, увидимся в канаве, или, может быть, еще до этого, на красной дорожке".